«Зачем и кому все песни мои?» (с)

Повод был.
Это нетипично. Режет по-живому новую модель: всякий раз от поводов уходил как из захвата. Тут же сбанальничал и возопил.

Конец сентября. Предвыходные сумерки. То бишь утро. К полудню в налитых керосином глазах вся скорбь и нерастраченная радость пролетарского сословья.

Зажига.

К вечеру боль в подреберье: не попасть в такую ночь в вертеп как зря запить, - невыносимо.
Апологетам юности, фавнам желаний, претили пошлости. Ровно в восемь я был на Лесной. Тут жгуты противоречий скажут за меня.
Почему вдруг начали с Лесной?
Я каменею от Лесной. Вот Зубовский надменен. Дмитровка фамильярна. Аэропорт как дальний родственник.
Лесная – как соседка по общаге. Я восемь лет рядом учился, жил на Лесной напротив Бутырки долго, все троллейбусно-ментовочные точки пробиты. Ну и открыта Лесная с 8.

Таким черствым фейхоа, от которого ни уму, ни сердцу зашел. Переполняющим меня чувством делится не хотелось. Водки, кальяну, подъёбок. Выкружили грамотно: и женщины контактные (порой и чересчур: я их имена запомнил!!), кальян какой-то добрый и настроенческий, приват неуклюжий: всё говорило о том, что пора бы и раскрыться, но Зажига не для раскрытий. Она аперитивна в самой идее.

И?

Прозорливые читатели знают.
Да. А.

Проникновение в А. после столь долгих пауз, как попадание на сковородку. Морды те же, но жжётся жёстче.
Степенность; та ритмичность, волны, которые правыми кроссами засылают тебе стройные килограммы полущастья-полугоря, вводят в синий транс.
Просыпаюсь, начинаю раскрываться.

Фейерверк, бой внутри и бой снаружи. Любимый авроровский хаос и движуха. Мало мертвечины, всё по делу. Цельность. Цельность в картинке, цельность внутри.

Но всё мало. Тесно даже здесь. Рвусь сквозь синие объятья куда-то наружу. Большой Андре, ВильЯм, спасибо за то, что терпите.
Не знал, куда нужно мне.

….
Ступаю на брусчатку. Серёжа-таксист. Окликнул меня, как и всегда, как и много лет назад.

… человек появляется в самых невероятных ситуациях, вызволяет из чёртиоткуда. Вусмерть синего узнаёт тебя и делает. Домой ли везет, в продолжение ли, неважно: надёга.

Вёрджинс.
Время ок.2 ночи. Цирк с конями.
Пустили. Раздели. С улыбкой пластилиновой вороны попросили карту.
Столы, говорят по 10.
Ну не суке?)

Впизду хомячка. Вышел. Тут же позвонил: дружище . На Бали с ним познакомились. На уроках сёрфа. Был уверен, что он какой-то региональный партийный функционер: морда протокольная, вечно трезвый, белый наряд для серфинга. Оказался наш человек: алкоголик)

Та ночь стала утром. Утюжком прогладила галстук.
С нервом внутри, который будет хлестать меня теперь непрестанно.